В искушении. Странные истории - Андрей Гаряж

По всему миру бушевал страшный пожар священной войны, но святой знал: его место именно здесь. В этой цитадели непонимания, в обители заблуждения. Тем более сейчас, тем более сегодня. Одним ударом он спасет тысячи душ. И освободится сам. Его душа обязательно обретет покой в Раю.

За окном холодный ветер укутал небосклон серыми тучами. Замерев на мгновение над монастырем, они решили осчастливить людей, осыпав их белоснежными искрами. Обжигающие снежинки с грациозной легкостью падали на землю, сливаясь с миллионами себе подобных. Чтобы продолжить жить дальше, дружным снежинкам нужно дождаться весны. Тогда побегут звонкие ручьи, переливаясь радостными бликами пробуждения, тогда проснутся горы и зазеленятся леса во всю свою изумрудную силу, тогда оживут яркие бабочки, распустятся сочными красками бутоны цветов, впитывая своими корнями эти же самые, но уже растаявшие снежинки.

Мысли о весне не тревожили человека в башне. Сейчас он видел зиму, и знал, что к тому моменту, когда на земле наступит весна, он уже будет созерцать вечнозеленые просторы райских кущ. Человек со шрамом на лице был умен, он понимал, что суета внизу – следствие его бессонной ночи, хоть ни единого крика не долетало до башни. Сегодня ночью трагически погиб настоятель монастыря. Выпал из окна. Не на мягкий снег, а на острые колья, вкопанные в землю давным-давно для позабытых уже монахами целей.

Конечно, первым делом колья сразу же убрали, вырвав их из замерзшей земли, но настоятеля эти экстренные меры воскресить уже не могли. Алая кровь на снегу, напоминавшая о ночной трагедии, была видна даже из башни.

Монахи справедливо посчитали, что настоятель не сам выпрыгнул из окна. Версия убийства пользовалась в монастыре наибольшей популярностью. Но никому не пришло в голову искать убийцу в высокой башне с устремившимся в небо острым шпилем на крыше. Продвижение расследования застопорилось.

Святой скривился в надменной усмешке, скрестив руки за спиной. Он выглядел сейчас так, как всегда выглядит человек, ведающий неизвестное остальным. Он имел полное право так выглядеть. Ведь именно человек со шрамом единственный знал имя убийцы. И еще он знал, что монахам будет преподнесен сегодня новый сюрприз.

Все имеет свое завершение, и этот день, растянувшийся, как казалось святому, на целую неделю, подходил к концу. Солнце, выглянувшее под вечер из-за снежных туч, заалело над дальней горой, окрасив снега в рубиновый цвет. Небесное светило будто знало, что кровь сегодня еще окропит чистый снег, и посылало тревожное предупреждение неспособным заглянуть в будущее монахам. Монахи не вняли предостережению: они не понимали тайный смысл знаков безмолвного солнца.

Святой обратил свой взор к небу, еще сильнее прищурившись, уставился он на далекое красное солнце.

– Значит, я снова получаю сегодня благословение небес, – довольно произнес он, опуская взгляд на заалевшие снега. Он по-своему истолковал солнечный знак и с чистым сердцем начал долгий спуск с башни. Уже очень скоро он отдаст свою жизнь. Во имя Господа.

Но не он один. Все думы святого, обратившиеся в единую молитву, были обращены к одному человеку. Сегодня этот человек должен прибыть в монастырь. Когда святой достиг самых нижних ступеней бесконечной башенной лестницы, ворота монастыря распахнулись. В красном атласном плаще с белым подбоем и в короне, с рассыпанными по ней бриллиантами, въезжал во двор монастыря долгожданный гость. Пышность приема и надменность важного гостя исказили лицо святого гримасой презрения.

«Этот человек не может утверждать, что служит Богу, – с отвращением подумал святой. – Он служит лишь себе, обирая тех, кому воистину нужна помощь. Не отказывает себе ни в дорогих одеждах, ни в изысканной еде, ни в заморских винах. Учитель прав, этот человек достоин смерти. Нельзя купаться в золоте, прикрываясь Его именем. Роскошь губит душу».

Святой уже стоял около ворот, левой рукой он сжимал теплую рукоять ножа, держа его под сутаной. Монахи выстроились перед воротами в две колонны. Когда важный гость величаво проходил мимо них, каждый склонял голову в знак уважения. Святой не склонил головы. Он резко дернулся, вышел из колонны, приблизился к гостю вплотную и вонзил острый нож ему в сердце. Окровавленный клинок упал на белый снег. Багровое пятно, все увеличиваясь, образовывалось вокруг раны на и без того красном плаще.

Охранники важного гостя напали на слепого, но было уже слишком поздно. Они никак не могли ожидать предательства монаха. Святой упал на снег с блаженной улыбкой на устах, и вновь обеленная земля окрасилась багрянцем.

– Я увижу Бога, – счастливо промолвил святой, и глаза его закрылись.

Но Бог отчего-то не пожелал предстать перед святым, зато монах увидел ангела. Но Врата Небесные были закрыты.

Святой встал перед ангелом на колени, опустив голову, но ангел, нахмурившись, велел ему подняться. Святой мгновенно исполнил молчаливое повеление.

– Дайте мне силу узреть истину, – промолвил он почтительно.

– Нет сомнений, истина важна для тебя. Но она откроется лишь тому, кто не изгнал сомнений из сердца своего.

Святой удивился. Сомнения – грех, вера – вот спасение.

– Я не понимаю…

– Небесные Врата закрыты, – объявил ангел и печальным взором поглядел в глаза святому.

– Закрыты для меня!? – ураган в голове мигом смел все мысли.

– Ты проливал кровь.

– Но ведь я… – святой не нашелся сразу, что ответить на лишенное смысла заявление ангела. – Да, я проливал кровь, – немного успокоившись, кивнул он. – Это была кровь во спасение. Во имя всемогущего Создателя!

– Кровь не может быть во спасение, если это кровь невинных. Ему не нужна кровь, – грустно ответил ангел. – Не связывай кровопролитие с Его именем. Он никогда не просит крови.

– Но как же тогда… – святой в отчаянии схватился за голову. – Не может быть! Я всю жизнь прожил, храня в сердце любовь к Богу, я убивал ради Него, я верил! Неужели Райские Врата закрыты? Я всю жизнь молился, желал попасть на Небеса, искал истину… разве это грех?

– Искать истину не грех, – покачал головой ангел. – Грех уверовать в истину, не обретя ее. Покажи мне, где тот Бог, что заставил людей лить кровь?

– Я не видел Бога…

«Истина в Боге. А Бог с нами», – застучали в висках слова учителя.

– Так отчего же ты уверовал в то, что Богу нужны твои убийства?

– Мой учитель… я верил ему… – залепетал монах, – святая цель завладела мной…

– Это не святая цель. Это твоя цель. Эгоизм ослепил тебя, жажда Рая затмила твой разум. Ради своей цели ты не пожалел отобрать жизни у тех, кому они были дарованы Богом, чьи помыслы были чисты. В ослеплении ты не видел жестокости чудовища, в которое превратился.

Тут осознание, словно тяжелый молот, обрушилось на святого. Священной войны не существует. Люди, оправдывая свое тщеславие, жажду власти придумали ее.

– Ты действительно думал, что Врата Небес закрыты для тех, кто не может жить так, как ты? Неужели Небеса могут быть так жестоки? – продолжал ангел. – Кровь не оправдывает боль, рождаемую человечеством на протяжении столетий.

Святой упал на колени, он горько заплакал. Впервые с тех пор, когда был ребенком. В исступлении святой принялся целовать руки ангела.

– Что на самом деле является святым? – вопрошал он. – Смогу ли я спасти свою душу? Моя слепота закрыла для меня Врата Рая. Навсегда?

Ангел молчал.

– Дайте мне возможность лицом к лицу встретиться со своими ошибками. Я справлюсь. Я все исправлю теперь. Когда я все понял…

Боль разрывала сердце. Вся жизнь его – всего лишь нелепая ошибка.

– Небеса милосердны, – промолвил ангел. – Правда может освободить тебя. Встань.

Святой поднялся. Светлое лицо ангела вдруг потеряло четкие очертания, все закружилось в мутном вихре, вспыхнуло, а затем исчезло.

Святой открыл глаза. Сердце его болело, но он был жив. Он повернул голову и увидел двух монахов.

– Братья, – заплакал святой, – простите меня, я был слеп…

Не болью вызваны его слезы. Они полились прямо из души. Глупая судьба, ненужная никому нелепая жизнь, ошибочные убеждения и ложь в каждом слове тех, кому он верил. Люди отдавали свои жизни, убивая других, объявляя священную, но совершенно бессмысленную войну неверным. Войну ненужную Богу, как и любая другая.

«Слепцы», – горько думал святой.

Монахи простили святого. Посчитали, что разум его помутился, когда он убивал гостя, что бес вселился в него. Другие смерти и убийства в монастыре не были связаны с его именем.

«Я всю жизнь старался прожить, не впадая в грех, и всю жизнь грешил. Всю жизнь избегал искушений, и всю жизнь жил в искушении…»

Продолжать жить дальше, осознав свои непоправимые ошибки – тяжелое испытание. Но святой был готов. Он понял, что смысл жизни не в жажде собственного рая. Теперь смыслом жизни святого стало искупление грехов, очищение души, служение другим. Святой не знал, вправду ли он видел ангела, или небо ему пригрезилось. Но он верил ангелу.